суббота, 31 января 2009 г.
Без заголовка
Одни называют её чудачкой
И пальцем на лоб - за спиной. тайком.
Другие - принцессой и гордячкой,
А третьи просто синим чулком.
Птицы и те попарно летают,
Душа стремится к душе живой.
Ребята подруг из кино провожают,
А эта одна убегает домой.
Зимы и вёсны цепочкой пестрой
Мчатся, бегут за звеном звено...
Подруги, порой невзрачные просто,
Смотришь - замуж вышли давно.
Вокруг твердят ей: - "Пора решаться,
Мужчины не будут ведь ждать, учти!
Недолго и в девках вот так остаться!
Дело - то катится к тридцати
Неужто не нравился даже никто?"-
Посмотрит мечтательными глазами:
"Нравится, нравились. Ну и что"-
И удивлённо пожмет плечами.
Какой же любви она ждёт, какой?
Ей хочется крикнуть:- "Любви звездопада!
Красивой-красивой большой -большой!
А если я в жизни не встречу такой,
Тогда мне совсем никакой не надо!"
Э.Асадов
Сходила я в кино - редкостная тупость.
Ну...
Сходила я в кино - редкостная тупость. Хотя, ожидать чего-то вменяемого от фильма Диснея глупо, но это превзошло даже самые писсимистичные прогнозы. Было пара моментов, когда я вообще не смогла вычленить мотивацию персонажей (зачем, зачем он бросился в него картошкой с кетчупом???). Нет. Есть конечно не хилый вариант, что я тупа как пробка, а диснеевцы сняли шедевр. Я всё ещё надеюсь, что это не так.
Пробую пофлудить фотами=)
Чуть позжее...
Сходила я в кино - редкостная тупость. Хотя, ожидать чего-то вменяемого от фильма Диснея глупо, но это превзошло даже самые писсимистичные прогнозы. Было пара моментов, когда я вообще не смогла вычленить мотивацию персонажей (зачем, зачем он бросился в него картошкой с кетчупом???). Нет. Есть конечно не хилый вариант, что я тупа как пробка, а диснеевцы сняли шедевр. Я всё ещё надеюсь, что это не так.
Пробую пофлудить фотами=)
Чуть позжее...
Без заголовка
Небольшое заумное вступление
Часто дети в возрасте от трёх лет, которые только учатся использовать средства вербального общения в целях познания мира, искренне не понимают и даже обижаются, когда мама, не в силах терпеть больше бесконечный допрос: а) просто дико, но доходчиво рявкает га любопытствующее дитя ("Блин, достал!", "Когда же ты научишься читать?!", ну, или что-то подобное); б) посылает ребенка к более сведущему (и терпеливому) в этом вопросе человеку ("Митя, иди к папе, папа умный, он и объяснит") и т.п. Таким образом, ему неоткуда ждать помощи по адаптации к жизни.
Мой Сережка, к счастью, рос весьма послушным и чутким мальчиком. Он каким-то седьмым чувством понимал, когда и с каким вопросом подойти к родителям. Вся наша семья в нем души не чаяла, к пяти годам о его необыкновенной чувствительности знал весь наш маленький городок. Здесь не было никогда особой активности, как таковой, но случалось, что минуты, даже часы, тишины и покоя сменялись периодически сумасшедшим визгом шин или тихим, уютным свистом проезжающих мимо автомобилей.
Сережка ещё в детский сад ходил, но мы с мужем уже подумывали о домашнем обучении. Слишком уж тяжело приходилось наивному малышу, слишком уж рано он начал если не понимать, то принимать жестокость современного мира.
Современные дети уже в яслях денно и нощно "питаются" негативными эмоциями различного происхождения, будь то сердитый окрик нянечки, у которой муж снова запил и поднял на неё руку, или жестокие телевизионные передачи со своим извращенным представлением реальности. Сережка интересовался всем - красочными книжками, мультфильмами и даже кино, однако столь популярные среди аудиторий всех возрастов американские мульты, до предела напичканные чернушным юмором, мы дома даже не держали.
Поэтому, когда Сережа после садика сел дома ко мне на коленки и серьезно спросил:
- Мама, а почему я не цыплёнок? - я была если не ошеломлена, то удивлена - точно. Однако отвечать что-то надо, ребенок сидит и терпеливо ждет правильных слов, которые разъяснят его недоумение. А что я могу сказать? Именно поэтому, улыбнувшись ласково, воспользовалась удобной и столь любимой евреями традицией:
- А почему ты должен быть цыпленком? Хочешь такие же крылышки? Или клювик?
- Нет, - Серёжка покачал головкой, - сегодня Таня сказала, она поиграет со мной, когда я мир спасу. И сказала, надо быть цыпленком. И найти пушистого хомячка, и чтобы у него было три глаза.
- А ты так хочешь поиграть с Таней? - со вздохом уточнила я. В принципе, понятно, что он скажет. Как сложно воспитать ребенка, оберегая от заграничной мультяшной бредятины! Но кое-какие мелочи все же проскальзывают время от времени сквозь плотные занавеси родительской заботы.
К ночи ближе, уже закрывая очередную прочитанную перед сном книжку Линдгрен, я вернулась к трудному вопросу.
- Знаешь, солнце, мир вообще не такой, как себе его представляют многие дети и даже взрослые, - тихо приговорила я, поплотнее укутывая ребёнка в одеяло. Серёжка что-то сопливиться начал, в начале зимы это со всеми бывает, но лучше уж перебдеть, чем недобдеть. Сынок все ещё терпеливо ждал продолжения объяснений, смотря на меня своими большими, в пол-лица, ярко-голубыми глазками. - Понимаешь, мы с папой стараемся оградить тебя.
- Оградить? - наморщив лобик, переспросил Серёжка, как всегда, когда встречал незнакомое слово. Я улыбнулась и пояснила:
- Оградить, значит, защищать от чего-либо. Ну, мы с папой стараемся оградить тебя от жизни жестокой и несправедливой. Ведь мы тебя очень сильно любим.
- Значит, Таню мама с папой не любят?
Не стоило мне начинать этот разговор. Адресовала бы мужу, у него объяснять лучше получается. И что же теперь сказать?
- Конечно, любят! - осторожно возразила я. - Может, даже очень сильно любят, но мы с папой не хотим, чтобы мир казался тебе слишком жестоким и безжалостным, чтобы он не свалился на тебя неожиданно, ведь это очень больно.
- А на Таню все свалилось, да? И ей теперь очень больно? - Сразу погрустнел сынок. Его личико отражало истинное расположение эхмоций в его детской, наивной душе.
- Танечка, наверное, уже привыкла.
Я еле-еле успокоила разволновавшегося мальчика и, прикрыв за собою дверь детской, с облегчением вздохнула. Тогда мне казалось, что все самое страшное позади, но. Тогда я жестоко ошибалась в собственных чувствах.
На следующий день Сережа пришел из сада (его приводила младшая воспитательница, моя то ли двоюродная, то ли троюродная племянница) ещё более хмурым и задумчивым. Весь вечер я освободила для сына и всеми способами старалась Серёжку развеселить. Ночью же выяснилось, что из сада он принес не только плохое настроение, но и какую-то хворь. Естественно, тут уж не до сна. Все время, отведенное природой на полноценный отдых, мы возили Серёжку по больницам и поликлиникам, но нигде нам не могли объяснить внятно и подробно, что это за болезнь. В тот момент отсутствие какой-либо маломальской информации волновало не меньше состояния сынишки. Сережа то бледнел, то синел, задыхаясь, то полыхал горячечным жаром, и это не прекращалось вот уже пять часов. В конце концов, раздраженные врачи последнего посещенного нами центра здоровья ребенка отослали нас домой, в спокойную семейную обстановку, выписав каких-то антибиотиков.
Если верить обещаниям остервеневших педиатров, Сережка просто требует внимания, и если весь день мать с отцом проведут с ним, загадочная хворь чудесным образом исчезнет.
Мы отчаялись. Пальцы мужа, побелевшие, судорожно сжавшие руль, будто приклеились, сидел он прямо, напряженно. Я вместе с Сережкой примостилась на заднем сиденье и про себя истово молилась всем святым, предлагая все, что им угодно, - ВСЕ!!! - но только не лишать жизни моего маленького сына.
Тут Серёжка, до того, вроде, слегка задремавший, открыл глаза и посмотрел так, будто хотел показать, как глупо я выгляжу. И спросил:
- Мама, а почему она холодная?
- Кто холодная, сынок?
Серёжа поднял взгляд и посмотрел прямо мне в глаза, опять, будто намекая на то, какой глупый вопрос я задаю.
- Ну, она, - его пальчик указал на переднее сиденье автомобиля, на место рядом с мужем. - Смерть.
Это стало последней каплей. Руки взметнулись к лицу, а я горько, беспомощно разрыдалась. Почему-то у меня совсем не возникло сомнений, что если б я посмотрела вперед, то уткнулась бы взглядом в Её лицо.
Следующая ночь была, наверное, самой тяжелой и длинной из всех. Нет, хуже сыну не стало, но отсутствие стабильных признаков какой-либо инфекции заставляло широко распахивать сонные, покрасневшие глаза, следя за малейшим изменением Сережкиного состояния. Около трех часов утра его беспокойный сон сменился размеренным сопением, а потом - горячечным бредом. Приехавший по "скорой" врач только хмурился, глядя на метания и слезы замученного кошмарами ребенка. Он кивком указал мне на дверь, прося выйти, но я ни в коем случае не собиралась оставлять Сережку одного, в таком состоянии! Тем более, с этим человеком, каким бы гениальным врачом он себя ни называл!
Видя, что я не двинулась с места и, похоже, не намерена, врач безмолвно попросил помощи у мужа. Тот молча подошел ко мне, приобнял за плечи и повлек за собой, прочь из детской. куда? Зачем?! Я не оставлю его!..
Минуты тянулись одна за другой настолько медленно, что время казалось сплошным решетом, состоящим из мгновений жизни и вечности, наполненной смертью.
Мой потухший, совершенно мертвый взгляд, вперившийся в пространство перед собой, не двигался вот уже почти час, готова поспорить, состояние мужа не отличалось от моего, поэтому неожиданный скрип двери мы встретили почти одновременным приступом дрожи.
Подняв глаза, я на миг увидела Её, окутанную белой полупрозрачной дымкой. Лицо. Она такая красивая.
Но наваждение прошло, и я поняла, что просто слепо пялюсь и прожигаю взглядом дырку в белом халате врача. Тот ещё что-то втолковывал мужу, когда я, пропустив мимо сознания его усталый, сочувствующий вид, беззвучно проскользнула в комнату.
Сынишка казался маленьким мышонком на такой огромной кровати. Он проснулся тут же, как только я осмелилась вслух его позвать. Сережка улыбнулся странно и вдруг сказал тихим, ослабевшим голосом:
- Мама, ты её видела? Она такая же красивая, как ты.
У меня ещё хватало сил что-то беспорядочно шептать, я целовала и заливала слезами его бледное личико, но тут Серёжка посмотрел мне через плечо и как-то солнечно улыбнулся:
- Мама. Она здесь.
Я почувствовала только ужасный холод и пустоту в груди, когда два сердца в один миг остановились.
- Ему здесь не место.
.шепот, гулкий стук сердца, шепот.
- Иди назад, дитя, к жизни. Ты мне не нужна
.мягкий толчок и ослепительный свет.
Часто дети в возрасте от трёх лет, которые только учатся использовать средства вербального общения в целях познания мира, искренне не понимают и даже обижаются, когда мама, не в силах терпеть больше бесконечный допрос: а) просто дико, но доходчиво рявкает га любопытствующее дитя ("Блин, достал!", "Когда же ты научишься читать?!", ну, или что-то подобное); б) посылает ребенка к более сведущему (и терпеливому) в этом вопросе человеку ("Митя, иди к папе, папа умный, он и объяснит") и т.п. Таким образом, ему неоткуда ждать помощи по адаптации к жизни.
Мой Сережка, к счастью, рос весьма послушным и чутким мальчиком. Он каким-то седьмым чувством понимал, когда и с каким вопросом подойти к родителям. Вся наша семья в нем души не чаяла, к пяти годам о его необыкновенной чувствительности знал весь наш маленький городок. Здесь не было никогда особой активности, как таковой, но случалось, что минуты, даже часы, тишины и покоя сменялись периодически сумасшедшим визгом шин или тихим, уютным свистом проезжающих мимо автомобилей.
Сережка ещё в детский сад ходил, но мы с мужем уже подумывали о домашнем обучении. Слишком уж тяжело приходилось наивному малышу, слишком уж рано он начал если не понимать, то принимать жестокость современного мира.
Современные дети уже в яслях денно и нощно "питаются" негативными эмоциями различного происхождения, будь то сердитый окрик нянечки, у которой муж снова запил и поднял на неё руку, или жестокие телевизионные передачи со своим извращенным представлением реальности. Сережка интересовался всем - красочными книжками, мультфильмами и даже кино, однако столь популярные среди аудиторий всех возрастов американские мульты, до предела напичканные чернушным юмором, мы дома даже не держали.
Поэтому, когда Сережа после садика сел дома ко мне на коленки и серьезно спросил:
- Мама, а почему я не цыплёнок? - я была если не ошеломлена, то удивлена - точно. Однако отвечать что-то надо, ребенок сидит и терпеливо ждет правильных слов, которые разъяснят его недоумение. А что я могу сказать? Именно поэтому, улыбнувшись ласково, воспользовалась удобной и столь любимой евреями традицией:
- А почему ты должен быть цыпленком? Хочешь такие же крылышки? Или клювик?
- Нет, - Серёжка покачал головкой, - сегодня Таня сказала, она поиграет со мной, когда я мир спасу. И сказала, надо быть цыпленком. И найти пушистого хомячка, и чтобы у него было три глаза.
- А ты так хочешь поиграть с Таней? - со вздохом уточнила я. В принципе, понятно, что он скажет. Как сложно воспитать ребенка, оберегая от заграничной мультяшной бредятины! Но кое-какие мелочи все же проскальзывают время от времени сквозь плотные занавеси родительской заботы.
К ночи ближе, уже закрывая очередную прочитанную перед сном книжку Линдгрен, я вернулась к трудному вопросу.
- Знаешь, солнце, мир вообще не такой, как себе его представляют многие дети и даже взрослые, - тихо приговорила я, поплотнее укутывая ребёнка в одеяло. Серёжка что-то сопливиться начал, в начале зимы это со всеми бывает, но лучше уж перебдеть, чем недобдеть. Сынок все ещё терпеливо ждал продолжения объяснений, смотря на меня своими большими, в пол-лица, ярко-голубыми глазками. - Понимаешь, мы с папой стараемся оградить тебя.
- Оградить? - наморщив лобик, переспросил Серёжка, как всегда, когда встречал незнакомое слово. Я улыбнулась и пояснила:
- Оградить, значит, защищать от чего-либо. Ну, мы с папой стараемся оградить тебя от жизни жестокой и несправедливой. Ведь мы тебя очень сильно любим.
- Значит, Таню мама с папой не любят?
Не стоило мне начинать этот разговор. Адресовала бы мужу, у него объяснять лучше получается. И что же теперь сказать?
- Конечно, любят! - осторожно возразила я. - Может, даже очень сильно любят, но мы с папой не хотим, чтобы мир казался тебе слишком жестоким и безжалостным, чтобы он не свалился на тебя неожиданно, ведь это очень больно.
- А на Таню все свалилось, да? И ей теперь очень больно? - Сразу погрустнел сынок. Его личико отражало истинное расположение эхмоций в его детской, наивной душе.
- Танечка, наверное, уже привыкла.
Я еле-еле успокоила разволновавшегося мальчика и, прикрыв за собою дверь детской, с облегчением вздохнула. Тогда мне казалось, что все самое страшное позади, но. Тогда я жестоко ошибалась в собственных чувствах.
На следующий день Сережа пришел из сада (его приводила младшая воспитательница, моя то ли двоюродная, то ли троюродная племянница) ещё более хмурым и задумчивым. Весь вечер я освободила для сына и всеми способами старалась Серёжку развеселить. Ночью же выяснилось, что из сада он принес не только плохое настроение, но и какую-то хворь. Естественно, тут уж не до сна. Все время, отведенное природой на полноценный отдых, мы возили Серёжку по больницам и поликлиникам, но нигде нам не могли объяснить внятно и подробно, что это за болезнь. В тот момент отсутствие какой-либо маломальской информации волновало не меньше состояния сынишки. Сережа то бледнел, то синел, задыхаясь, то полыхал горячечным жаром, и это не прекращалось вот уже пять часов. В конце концов, раздраженные врачи последнего посещенного нами центра здоровья ребенка отослали нас домой, в спокойную семейную обстановку, выписав каких-то антибиотиков.
Если верить обещаниям остервеневших педиатров, Сережка просто требует внимания, и если весь день мать с отцом проведут с ним, загадочная хворь чудесным образом исчезнет.
Мы отчаялись. Пальцы мужа, побелевшие, судорожно сжавшие руль, будто приклеились, сидел он прямо, напряженно. Я вместе с Сережкой примостилась на заднем сиденье и про себя истово молилась всем святым, предлагая все, что им угодно, - ВСЕ!!! - но только не лишать жизни моего маленького сына.
Тут Серёжка, до того, вроде, слегка задремавший, открыл глаза и посмотрел так, будто хотел показать, как глупо я выгляжу. И спросил:
- Мама, а почему она холодная?
- Кто холодная, сынок?
Серёжа поднял взгляд и посмотрел прямо мне в глаза, опять, будто намекая на то, какой глупый вопрос я задаю.
- Ну, она, - его пальчик указал на переднее сиденье автомобиля, на место рядом с мужем. - Смерть.
Это стало последней каплей. Руки взметнулись к лицу, а я горько, беспомощно разрыдалась. Почему-то у меня совсем не возникло сомнений, что если б я посмотрела вперед, то уткнулась бы взглядом в Её лицо.
Следующая ночь была, наверное, самой тяжелой и длинной из всех. Нет, хуже сыну не стало, но отсутствие стабильных признаков какой-либо инфекции заставляло широко распахивать сонные, покрасневшие глаза, следя за малейшим изменением Сережкиного состояния. Около трех часов утра его беспокойный сон сменился размеренным сопением, а потом - горячечным бредом. Приехавший по "скорой" врач только хмурился, глядя на метания и слезы замученного кошмарами ребенка. Он кивком указал мне на дверь, прося выйти, но я ни в коем случае не собиралась оставлять Сережку одного, в таком состоянии! Тем более, с этим человеком, каким бы гениальным врачом он себя ни называл!
Видя, что я не двинулась с места и, похоже, не намерена, врач безмолвно попросил помощи у мужа. Тот молча подошел ко мне, приобнял за плечи и повлек за собой, прочь из детской. куда? Зачем?! Я не оставлю его!..
Минуты тянулись одна за другой настолько медленно, что время казалось сплошным решетом, состоящим из мгновений жизни и вечности, наполненной смертью.
Мой потухший, совершенно мертвый взгляд, вперившийся в пространство перед собой, не двигался вот уже почти час, готова поспорить, состояние мужа не отличалось от моего, поэтому неожиданный скрип двери мы встретили почти одновременным приступом дрожи.
Подняв глаза, я на миг увидела Её, окутанную белой полупрозрачной дымкой. Лицо. Она такая красивая.
Но наваждение прошло, и я поняла, что просто слепо пялюсь и прожигаю взглядом дырку в белом халате врача. Тот ещё что-то втолковывал мужу, когда я, пропустив мимо сознания его усталый, сочувствующий вид, беззвучно проскользнула в комнату.
Сынишка казался маленьким мышонком на такой огромной кровати. Он проснулся тут же, как только я осмелилась вслух его позвать. Сережка улыбнулся странно и вдруг сказал тихим, ослабевшим голосом:
- Мама, ты её видела? Она такая же красивая, как ты.
У меня ещё хватало сил что-то беспорядочно шептать, я целовала и заливала слезами его бледное личико, но тут Серёжка посмотрел мне через плечо и как-то солнечно улыбнулся:
- Мама. Она здесь.
Я почувствовала только ужасный холод и пустоту в груди, когда два сердца в один миг остановились.
- Ему здесь не место.
.шепот, гулкий стук сердца, шепот.
- Иди назад, дитя, к жизни. Ты мне не нужна
.мягкий толчок и ослепительный свет.
выборы
как сложно сделать свой выбор. сложнее принять выбор другого человека. еще сложнее принять выбор близкого тебе человека, про которого ты все знаешь, а главное знаешь, что и как ему лучше.
он.умер
.я думала раньше, если он вдруг уйдет, то, наверное, это тот человек, страдать о ком я буду меньше всего из всех своих ближайших родственников. когда мама позвонила и сказала, что это случится сегодня, мне стало безумно страшно, вдруг я не успею сказать самые важные слова, которые крутятся последнее время в голове:
Его не было в моей расстановке, его не было в моей жизни, просто, когда я была маленькая, он пил. Бросил, когда мне было 13. а уже все, поезд ушел. Внучка выросла. Так я не узнала своего деда. В подростковый период было не до деда, про которого все говорили, что он только хлопот прибавляет. Потом не было привычки с ним общаться. Так я упустила свой шанс его узнать. Мы встречались 5 раз в год на его ДР, на ДР бабушки, на ДР мамы, на мой ДР и раз в год в театре, иногда на новый год.
Неделю назад случайно попала на расстановки. Мудрую и банальную вещь сказала Татьяна Кавина: "Если ваши близкие сделали вам добро, то поблагодарите их, если зло, скажите им об этом, в противном случае прервется течение энергии. Неважно, какими были ваши предки в отношениях с вами, вы должны быть им благодарны за то, что вы есть".
о том, что я благодарна ему за то, что я есть. эта мысль меня раздавила по рабочему месту. Я собралась и поехала. прилетела. не пускают. бабушку тоже не пустили часом ранее, но я подумала, мне-то очень надо, меня пустят. чтобы пройти в реанимацию, нужно было -позвонить, никто не вышел. на двери был кодовый замок, такой, как раньше ставили на парадных. я без проблем вошла, разгадав код. надела халат, походила по чьей-то палате, увидела медсестру. она мне объяснила доходчиво где, я должна находиться, и выставила вон. через две минуты вышел врач. не поздоровался. сказал, что уже все обсудил с женой. я хотела было все объяснить. Но вместо слов полились слезы. он смотрел на меня безучастно. ждал снисходительно, пока приду в себя. объяснила. он сказал, что я ничего не понимаю: больной в трубках, рядом больной тоже в трубках, вам самой помощь нужна, вам же лучше запомните его таким, какой был. у меня уже не было сил его переубеждать. я попыталась объяснить, что мне нужно только одно предложение сказать. а врач мне, что он без сознания, - "да не нужно мне его сознание, я это для себя делаю". "мне не важно, что он не слышит, мне очень надо ему сказать, он услышит так". я начинала успокаиваться. что делать? он как камень. плевать ему на меня и на него. говорю - "передайте ему записку". он согласился - "хорошо, записку передам". "Дорогой дедушка, я очень тебе благодарна, за то, что я есть. Я тебя люблю. Вера".
сняв бахилы в раздевалке, поняла, что врач ему ее не прочитает, а только рядом положит. вернулась и попросила медсестер передать врачу, чтобы он ПРОЧИТАЛ записку. одна для отмазки сразу согласилась, другая начала убеждать агрессивно, он же без сознания, вы что не понимаете, о ничего не услышит. я говорю, мне не важно просто пусть он сделает это. ведь кроме тела есть еще и высшая энергия. та, вторая, посмотрела она на меня, как на больную, и говорит, ему лекарства колют, он ничего не понимает, хоть высшая энергия, хоть какая. он не услышит. первая все продолжала повторять передадим, передадим, идите.
в первые дни было очень трудно принять свое место в его жизни - не позволяло чувство вины за все несделанное и несказанное. это звучит банально, и я все это конечно знаю, но когда проживаешь эту банальщину сам, ощущаешь боль, сожаление, обиду, злость и бессилие одновременно. потом становится грустно. сложно принять его выбор той жизни, которую он вел. он мало выходил на улицу, потому что болели ноги, а врачи говорили, что и не нужно себя перегружать. он выкуривал несколько пачек беломора в день, от чего сосуды были не к черту. он не ходил в кино. у него не было друзей. он все время проводил на диване буквально. иногда я выводила его и бабку в театр. но это стало возможно только в последний год с появлением машины. они постоянно ругались. я не помню ни одного случая, когда бы кто-нибудь из них уступил другому без предварительного выяснения отношений. у него была хорошая пенсия, на которую он мог бы ходить по воскресеньям в кафе с бабушкой и пить кофеек, раз в месяц обедать в ресторане, он даже мог бы съездить один раз в ла скалу, он мог бы ходить по театрам и просто гулять, ездить загород. он мог бы дружить с кем-то. или хотя бы иногда звонить своим сестрам и братьям. он мог бы жить. мне было сложно смириться с его выбором. мне потребовалось много раз обсуждать этого с моим другом, на что он мне только повторял, ты же сама все время говоришь, что человек сам делает свой выбор. только он может сделать его иным. я ничего не могла возразить.
мне сложно принимать выбор близкого мне человека, если он отличается от моего. в такие моменты бессознаки я возомневаю, что знаю, как ему быть счастливым. в такие моменты я - сапожник без сапог. это будет моей самой длинной и глубокой растяжкой. она продолжится принятием выбора мамы курить каждые 15 минут, не заниматься собой, не устраивать свою личную жизнь, не менять работу, обманывать себя; она продолжится ремонтом, который я начну вместе с моим другом в феврале, и который я хочу провести быстро и организованно, а он медленно и "как договоримся". когда я не принимаю выбор близкого человека, я отворачиваюсь и ухожу. теперь я начну его принимать и уважать. Он ничем не лучше моего. он просто есть, также как и мой выбор.
Играйте и выигрывайте!
Только что отсмотрел "Миллионера из трущоб". Про него уже много сказано в тырнете. Не обманули. Очень приятное кино, типажная музыка создала отличное настроение, жаль второй раз смотреть будет неинтересно. Поэтому хочется побыстрей поделиться фильмом с тем кто ещё не в теме. Про недостатки можно сказать одно: Это ж индийское кино!!!. Концовка и титры на пятёрку.
Ем чипсы,смотрю кино в темноте и одна..
irmiroshniche сменила настроение на:
Ем чипсы,смотрю кино в темноте и одна....эти маленькие радости снова не дают мне уснуть
Они бывают разные, эти депрессии.
Кто-то скажет что это чушь и люди все сами придумали эту болезнь чтобы подольше в кровати поваляться.
Но это же не так.
Это психические расстройства.
Все что я могу сказать - i cant + куча глаголов - вот мое состояние.
Все хорошо.
У меня есть все о чем мечтают. Что мне еще надо?
Видимо еще один сеанс с психотерапевтов.
4 дня назад я замкнулась.
одна.
И меня почти не трогают. Я рада.
Но это тяжело, когда ты не знаешь что с тобой происходит.
3,5 суток я выходила из комнаты только в туалет.
За это время я просмотрела полностью 5 сезонов Grey's Atanomy.
За это время я поспала меньше 8 часов.
За это время я наорала на любимого мне человека десятки раз... просто так.
впустую.
Я пила только земляничный чай.
Я не могла оторваться от этого сериала.
Это как наркотик.
Чем дольше тем больше нужна доза.
Я настолько вжилась в мир кино, что просмотрев третий сезон до конца я думала моя жизнь оборвалась, потому что плохо кончился третий сезон.
И я ревела.
Разговаривала сама с собой.
Но никак не могла перейти к четвертому, потому что мне хотелось перемотать время назад и подсказать что и как исправить.
Я стала частью этой больницы.
А когда просмотрела все 5 - моя жизнь остановилась.
и я не знала что делать.
Я срывалась на любимом человеке говоря чтоб он закрыл дверь и dont touch me
Это не нормально.
Ненавижу эти 3,5 суток.
Мои глаза - глаза наркомана.
У меня ломка.
Была.
I'm ok.
Меня вылечил секс.
Насильный.
+ через 3 дня к психотерапевту:)
Кто-то скажет что это чушь и люди все сами придумали эту болезнь чтобы подольше в кровати поваляться.
Но это же не так.
Это психические расстройства.
Все что я могу сказать - i cant + куча глаголов - вот мое состояние.
Все хорошо.
У меня есть все о чем мечтают. Что мне еще надо?
Видимо еще один сеанс с психотерапевтов.
4 дня назад я замкнулась.
одна.
И меня почти не трогают. Я рада.
Но это тяжело, когда ты не знаешь что с тобой происходит.
3,5 суток я выходила из комнаты только в туалет.
За это время я просмотрела полностью 5 сезонов Grey's Atanomy.
За это время я поспала меньше 8 часов.
За это время я наорала на любимого мне человека десятки раз... просто так.
впустую.
Я пила только земляничный чай.
Я не могла оторваться от этого сериала.
Это как наркотик.
Чем дольше тем больше нужна доза.
Я настолько вжилась в мир кино, что просмотрев третий сезон до конца я думала моя жизнь оборвалась, потому что плохо кончился третий сезон.
И я ревела.
Разговаривала сама с собой.
Но никак не могла перейти к четвертому, потому что мне хотелось перемотать время назад и подсказать что и как исправить.
Я стала частью этой больницы.
А когда просмотрела все 5 - моя жизнь остановилась.
и я не знала что делать.
Я срывалась на любимом человеке говоря чтоб он закрыл дверь и dont touch me
Это не нормально.
Ненавижу эти 3,5 суток.
Мои глаза - глаза наркомана.
У меня ломка.
Была.
I'm ok.
Меня вылечил секс.
Насильный.
+ через 3 дня к психотерапевту:)
кофе и сигареты
зима подходит к концу. последний день оказался вертенным с еле заметными снежинками в воздухе. сигаретным дымом и пеплом в постоянно меняющейся пепелнице в "Чайникоффе" на Просвете.
плохо знакомый человек оказвается почти своим... интересами, образом жизни, эмоциями...фильмами...
натяжно-легкие ни к чему не обязываюшие разговоры обо всем... но только не о переживаниях и кризисах.
политика, религия, призраки, НЛО, поездки, друзья, кино, музыка, разговоры о совмесной жизни с "любимым" человеком... и ещё много-много всего были так тяжело легки... трудно описать, но я очень рада твоему появлению в моей жизни, честно)
плохо знакомый человек оказвается почти своим... интересами, образом жизни, эмоциями...фильмами...
натяжно-легкие ни к чему не обязываюшие разговоры обо всем... но только не о переживаниях и кризисах.
политика, религия, призраки, НЛО, поездки, друзья, кино, музыка, разговоры о совмесной жизни с "любимым" человеком... и ещё много-много всего были так тяжело легки... трудно описать, но я очень рада твоему появлению в моей жизни, честно)
Исповедь военного летчика. Продолжение
Глава 19. Фатализм - это хорошо?
Михаил направился к крохотному зданию аэропорта. Там, кроме диспетчера, принимавшего самолет Фернандо, никого не было, да и тот собирался домой. "Почему Фернандо, кстати? Останется тайной". Вдалеке светился небогатыми огнями сам городок. При подлете Михаил его рассмотрел. Чуть больше средней деревни в России. "Куда теперь? Где искать проводников? Время против него". Только подумал, как увидел свет фар приближающегося авто. Из подъехавшего, раздолбанного всмятку, Форда вылезли двое. В тусклом освещении на крыльце аэропорта они выглядели как в вестерне, только кольтов на боках не висело. "Ну и рожи, зарежут за три бакса. Роберто знал, о чем говорил, когда предупреждал Михаила". Подошли. Внимательно посмотрели тяжелыми взглядами на него. Стало чуть не по себе.
- Мистер Майкл?
- Си сеньоры, Майкл.
На "чистом" испанском радостно сказал Михаил. Получилось совсем неуместно. Точно.
- Мы говорим на английском, мистер Майкл.
С тяжелым нажимом на "мистере" произнес один из них. Никогда не знаешь где у этих деревенских больная мозоль. Но думать надо впредь.
- Мне говорил о вас мистер Роберто. Я просто упражняюсь в языке, - поспешил заручиться авторитетом и разрядить обстановку.
Орлы переглянулись и сочли, судя по всему, вопрос закрытым.
- Поедете с нами, вылет на рассвете, езды четыре часа. Надо добраться до самолета вовремя.
Михаил не сразу понял, почему нужно добираться до самолета, отъехав от аэропорта на четыре часа езды. "А, - сообразил, - с нелегальной полосы". Сел на заднее сидение в Форд, и они поехали. Дорога пролегала мимо Эстенады и отклонилась на северо-восток к горам, маячившим впереди. Впрочем, это скоро перестало быть дорогой. Из всего оборудования, в Форде работали только фары. Но это была вынужденная необходимость. Без них на такой скорости не проехать и сотни метров. Машину кидало так, что Михаил не раз достал головой ее потолок. Пару раз они останавливались, и водитель доливал воду из канистры в радиатор. Короткие живительные передышки. Двое впереди перекинулись не более чем десятком слов за все дорогу. Это была явная компенсация за полет с Фернандо. Михаил тоже не стремился к задушевным беседам. После четырех часов скачки по прериям, не преувеличили аборигены, они выехали к большой поляне. На поляне в свете фар он заметил еле видную колею среди травы. ВПП. Не первого класса. Он выбрался из машины с радостью, не поддающейся описанию. Суровость сопровождающих была вполне оправдана. Тяжелая работа - суровые люди.
- Пошли с нами, - первые слова, обращенные к нему за всю поездку.
Они шли, подсвечивая фонариком путь вглубь леса. Было прохладно. Одел куртку. Дошли до хижины, где их встретили еще человек пять, сидящие и стоящие. Все, как на подбор, такие же суровые, чернявые, усатые и молчаливые. Хорошая компания. Деревянный стол в центре помещения, лавки вокруг него и вдоль стен. Все из неструганых досок. За такой же перегородкой - еще отдельная комнатка. Через открытую дверь видна современная радиостанция на столе. Над столом на гвозде висит израильский автомат УЗИ. Пара гранат Ф-1 рядом с радиостанцией. Неприхотливый быт тружеников границы. Все понятно!
- Сеньор Майкл, пройдемте.
"Ну вот, то мистер, то сеньор. Пойми вас". Наиболее суровый видом мексиканец, сидевший за столом напротив входа поднялся и показал на соседнюю комнату с радиостанцией. Михаил бросил сумку на лавку и проследовал за ним. Уединение не имело никакого смысла, потому что щели в стенах и малое пространство комнаты делали интим невозможным. Но начальник даже в дремучем лесу, в богом забытом месте, тяготеет к кабинету. А мы еще катим бочку на отечественных бюрократов.
- Сеньор Майкл, Вас переправят самолетом на рассвете, - он посмотрел на часы, - через полтора часа. Это будет стоить вам тысячу баксов здесь и пятьсот на той стороне. Вы готовы платить?
- Да, конечно.
Михаил достал отложенные полторы тысячи и, отделив пятьсот, передал их предводителю. Тот внимательно осмотрел купюры и сунул в карман. "А интересно, что было бы, если бы я отказался платить. Были такие случаи?"
- Сразу после посадки на той стороне, Вас встретит проводник и вывезет в Сан-Бернандино. Далее - Ваши проблемы. Сейчас перекусим, и можете отдохнуть. С вами полетят еще двое пассажиров.
Они вернулись к коллективу. Все сели за накрытый уже стол. Шведский. В центре стола стояла сковорода с кусками мяса, вокруг нее стояли блюда с помидорами, вареной кукурузой, картошкой. И стояла большая бутыль с мутноватой жидкостью, как в российской деревне сороковых годов. Стаканы только не граненые. "Заграница", - съязвил Михаил про себя. Все сели и начали есть. Обошлись без сервиза. Налили всем, включая Михаила. Старший что-то коротко, но страстно сказал на испанском. Все загоготали одобрительно и треснули по первой. "Самогон. Из кактуса? Пятьдесят градусов, минимум". Закусили плотно. Еще раз разлили. Еще раз закусили плотно. Еда закончилась. Все быстро убрали. Ужин (завтрак?) занял минут тридцать. Откровенно говоря, Михаил не мог уже дождаться следующего перелета. Самый тонкий момент, как он считал, был именно переход границы, а далее уже полегче. Ожидание всегда тяжелее действия. Он пошел в сторонку от хижины в сторону поляны - прогуляться и наткнулся на четырехместный самолет. В темноте невозможно было разобрать его марку. "Не важно,- подумалось, - главное он здесь есть". Еще походил. Вернулся к хижине. Пора. Над горами небо стало светлеть. Рассвет в горах очень быстротечен. Часть людей уже ушла, очевидно, готовить самолет к вылету. Старший бригады контрабандистов посмотрел на часы.
- Время. Пошли.
Они двинулись к поляне. Перед выходом на открытое пространство, Михаил отошел в сторону справить малую нужду перед вылетом. Впрок. По старой летной привычке.
- Михаил Сергеевич, Вам нужно быть собранным.
Михаил вздрогнул, поняв, что говорят на русском и очень знакомым голосом. В рассветной полутьме, он слева от себя увидел Ангела. Очень засмущался, и передумал исполнять мероприятие.
- Самолет полностью готов к вылету. Но пилота с вами не будет. Торопитесь. Это все. Удачи.
Михаил, хотевший выплеснуть шквал вопросов, был остановлен жестом Ангела, держащим палец у губ. Ангел плавно растворился в усиливающемся свете утра. "Вот те на! Вводная". Он ускорил шаг, догоняя "старшого". Они подходили уже к "Вильге", крашенному в камуфляж - маленькому четырехместному самолету чешского производства невесть как оказавшемуся в этой глуши. Хорошая, надежная и простая машина для туризма и первичного обучения в аэроклубах. Все уже были рядом, а один, как он понял, пассажир, уже сидел на правом заднем сидении. Пилот, как определил, Михаил, обходил самолет и осматривал агрегаты и органы управления. Второй пассажир тоже полез в кабину и сел рядом с первым. Михаил, кинув сумку на сидение, тоже вскарабкался на подножку, намереваясь сесть рядом с пилотом, справа. "Все тихо, может привиделся Ангел? Показалось, конечно!" Но тут-то и началось веселье.
Из-за горы нежданно выскочил вертолет и пошел прямо на них. С боковых пилонов что-то засверкало. "Мама, дорогая, так он же, гад, палит по нам!" Пулеметная очередь прошла слева и справа от "Вильги". И дальше как в американском боевике. Вертолет, пролетев над ними, начал заходить на второй круг. "Ах, ты мля! Вы куда сукины дети! Назад!" - заорал Михаил по-русски. Иностранные языки выключило. Команда контрабандистов, петляя, максимально быстро скакала к лесу. Возглавлял их отступление пилот. Второй пассажир толкал Михаила в спину. Он, стоя на подножке, загораживал выход из самолета. Михаил пододвинулся, удерживаясь рукой за ручку на фюзеляже. Пассажир буквально выпал из "Вильги" и с низкого старта тоже рванул к лесу. Первый же вжался в кресло и сидел бледный с круглыми застывшими глазами, только усы встопорщились. Михаил увидел и несколько открытых джипов, со стороны дороги быстро приближающихся к самолету. "Солдатики. В лесу поймают как зайца. Тут только местным слинять по силам. Да и то вопрос". Выбор состоял из двух вариантов - либо сдаваться, либо взлетать?
"Взлетать!" - Он обернулся к пассажиру и заорал на него: "Пи.кируй отсюда к бениной матери! - Тот еще больше вжался в кресло. Мало того, вцепился в борт. - Ну, ты и дурак! Не знаешь ты, что сейчас будет". Михаил плюхнулся в кресло пилота, отыскивая кнопку "старт". Нашел, нажал. Двигатель вращается, но не запускается. Ноль! "Блин, где же здесь что?" Не знал, да еще и забыл! Нашел рукоятку воздушной заслонки. Потянул, не отпуская кнопки стартера. Чихает, но вращение теряет. "Гады, экономят на аккумуляторах. Авиаторы сраные! Сейчас аккумулятор сдохнет и хана. Военнопленных берут или нет?" - Чих. и запустился. "Прогреваться, родной, потом будем". Газу. Развернуло вправо. "Да, это же винтовая машина. - Левой педалью выровнял. - Поехали, родная".
Джипы поперли наперерез. "Да вы куда, служивые. Это ж нарушение всех правил безопасности полетов. Не учили вас, безграмотные, черствые солдафоны". Стал забирать влево к деревьям. Они туда же. "Клюнули курепчики". Джипы приближались. Он шел прямо. Солдаты должны думать, что он будет взлетать с этим курсом. Ан нет! Он довольно резко двинул педаль вправо на джипы, и одновременно дернул ручку управления на себя. Солдаты выскочили из джипов и полегли. "Страшно, чертовы дети?" Только один стоял во весь рост и палил в самолет из пистолета.
Михаил увидел знакомое лицо любителя чтения с ненавидящими глазами. Он, точно, только без той куртки с капюшоном. "Откуда ты здесь, козья рожа?" "Вильга" прямо с правого шасси и хвостового колеса прыгнула в воздух. Чуть уменьшил угол атаки, чтобы не свалиться, благо поляна пошла вниз. Набрал еще немного скорости. Хватило проскочить над верхушками деревьев. "Что дальше? Где вертолет? Явно ж на хвосте".
Начал крутить головой. Прижался к верхушкам деревьев. Двигатель воет на максимале. Прибрал обороты. "А какая скорость? Предельная. Где же ты вертушка? А вот ты где". Вертолет, задрав хвост, несся справа наперерез. Пилоны посверкивают. Начал петлять бессистемно, чтобы ускользнуть из прицела. Вертолет, оказавшись в хвосте, пытался поймать "Вильгу" в прицел. Общее направление на север - там граница. Но Михаил понимал, что от вертолета ему не уйти. Скорости у того больше километров на пятьдесят. Здесь "Вильга" слабее. А пара пулеметов на пилонах довершают преимущество.
"Вот зажали!"
Вертолет приближался. Михаил продолжал вилять зайцем, прижимаясь к деревьям и вращая головой то вперед - не зацепить бы кроны деревьев, то назад, где враг. Попался на глаза пассажир. "Жив, курилка. Не сладко тебе брат. Возвращаться поздно, - проорал пассажиру. Так, чтобы напряжение сбросить. Тот даже ушами не тряхнул. "Во, во, отдохни. Наша авиакомпания желает всем пассажирам приятного полета. Держись покрепче!" - его охватила веселая злость. По фюзеляжу послышались сухие щелчки, как горохом сыпанули. "Ах ты, собака серая, попал таки!" Осмотрелся. По левому борту белый шлейф. "Бензобак. Мне ж до границы рукой подать. Сука, ты!" Впереди заблестели извивы реки Колорадо. Штаты. "Километров двадцать? Жуки отсюда родом. Колорадские. Всю картошку в России пожрали. Главная статья экспорта штата в Россию. Что-то нужно было срочно придумывать. Ну, держись падло!"
И он завалил "Вильгу" в разворот, от которого крылья готовы были сложиться. Развернувшись на вертолет, пошел в лобовую. Единственный шанс - напугать пилота вертолета, чтобы отстал. "Вот теперь на равных, браток!" Машины неслись друг на друга.
"Сынок, ты только вниз не уходи. Там тебе кердык. В лес рухнешь. Ты бы влево забирал себе, согласно правилам полетов", - он мысленно просил пилота вертолета не допустить ошибки в пилотировании. По настоящему Михаил не злился на него. Ну, выполняет парень свою работу, контрабандистов гоняет. Он представлял его одним из своих курсантов, с полсотни которых выучил летать. Вертолет резко завалился влево и ушел с линии атаки с набором высоты. "Молодец, сынок!" И тоже завалил "Вильгу" в левый крен.
Он разворачивался на север, в Штаты. Стрелка топливомера падала на глазах. "Надо бы набрать метров сто. Выше нельзя. Погранцы американские засекут тут же. Дотянем, лес стал редеть. Надо искать площадку". Пока набирал высоту, пристегнул и затянул ремни. На мягкую посадку рассчитывать не приходилось. Повернулся поглядеть, где вертушка. Она висела невредимая где-то далеко сзади. "Ну и ладненько. Пока, сынок". Стало тихо. Двигатель остановился. "Такое бывало уже. Только самолет был тогда сверхзвуковой. Ничего, сел же тогда. Но тишина в самолете - всегда признак хреновый". Справа километрах в трех заметил дорогу. Впереди подлесок. "Надо садиться. Кочки кругом".
Первый удар самый крепкий. Даже привкус крови во рту. А дальше поехало. Стволы небольших деревьев срезало плоскостями, но они же и тормозили. Правая плоскость отлетела. Сразу развернуло влево и так, хвостом вперед застряли в густом кустарнике. Повернулся к пассажиру. Тот целый и невредимый, но никакой совсем. Вцепился насмерть в спинку переднего сидения и свернул его почти. "Как же смуглый человек может так побледнеть?" "Наш лайнер произвел мягкую посадку в Соединенных Штатах, - тот ни гу-гу. - Эй, братишка, пошли отсюда!" Открыл ногой подклинившую дверь и выпрыгнул из почившей "Вильги". Пыль осела уже. Машина без бензина - гореть не будет. Зеленая, как жаба - значит, и не найдут ее скоро. Надо уходить подальше. Сейчас поисковые вертолеты будут прочесывать окрестности.
- Амиго! Вылезай, - рукой позвал к себе.
Никакой реакции. "Бедолага!" Залез обратно. Поочередно оцепил все десять пальцев и за шиворот потянул пассажира на себя. Тот, наконец, сообразил, что они на земле и с прытью необыкновенной, завалив Михаила на кресло пилота, выскочил из останков самолета. "Эй, камрад, ты куда! Товарищ!" Куда там. Мексиканский иммигрант безошибочно, как гусь осенью, бежал на юг, на родину. Через минуту скрылся в подлеске.
Прихватив сумку, Михаил подался на север. "Что впереди? Где ты Ангел? Спасибо, кстати". Решил идти на север, пока не выйдет на дорогу. На ходу по карте определил, что находится километрах в пятнадцати правее Эль-Сентро. Впереди должна быть дорога. Ее не проскочить - она поперек движения. "О'кей. Сейчас не нарваться бы на местных - заложат сразу властям". Активировал оба телефона. Работают. Один сунул в джинсы, второй в куртку.
Шел часа три, осторожно. "Иммигрант - нелегал все же". Вспоминал, сколько же раз в жизни высшая сила ставила его в ситуации, из которых выйти без потерь было просто невозможно, но он выходил. И думал, что это он сам! Его награждали и хвалили. Он тоже был горд. Но как же все это кажется смешным сейчас! В конце третьего часах ходьбы по холмистой местности меж деревьев показалась дорога. Усилил внимание. Подошел вплотную под прикрытием кустов. Безлюдно. Перебежал дорогу и, углубившись слегка в кустарник, пошел вдоль дороги на запад. Движение не интенсивное, можно сказать очень вялое. Проскочили пару раз полицейские машины. Точно, как в кино. С мигалками. "К чему бы?"
Дорога делала множество изгибов, диктуемых холмистостью местности. Сообразил: "Нужно найти левый изгиб покруче, подкараулить какую-нибудь фуру, она сбросит скорость, и попробовать залезть в нее незаметно для водителя. На левом повороте внешняя часть дороги будет недоступна его обзору. Это шанс". Он наткнулся на отвечающий этим требованиям поворот с подъемом и стал ждать. Пару раз мимо пропыхтели рефрижераторы. "Не годится". Наконец, дождался. Слева показалась длинная, крытая брезентом, фура.
Он забросил сумку за спину, и, улучив момент, догнал машину. Подпрыгнул на бегу, ухватился за задний борт. Ему удалось поставить ногу на какой-то выступ в конструкции. Удерживаясь левой рукой за борт, правой он пытался открыть застежку тента. Автомобиль вышел из разворота и стал набирать скорость. Стало посложнее. Рука соскальзывала, и пару раз он едва не сорвался. В кино это смотрится эффектней. А тут висишь как дохлый хомячок. В конце концов, он приоткрыл борт и, подтянувшись, воткнул тело в кузов. Лежал в положении кормой вверх несколько минут. Затем осмотрел кузов и, пройдя вдоль ящиков к кабине, устроился на сумке, частично прикрывшись ящиками. Отдышался. Отряхнул пыль и грязь с одежды. "Интересно, куда едет этот фургон? Вот бы в Сан-Франциско! Это вряд ли". Часа через два движения на запад, фургон остановился. Михаил, глядя через щелки, определил - заправочная станция. Водитель, провозившись минут двадцать, продолжил путь. "Хорошо. Нужно отъехать подальше от границы - там спокойней".
Михаилу все никак не удавалось разглядеть указатели на дороге. Отверстия в новом тенте были маленькими, а скорость большая. Оставалось положиться на фортуну. В который уж раз? Он ехал и думал, как доберется в Сан-Франциско. Что он будет делать? Как найдет нужного человека? Бааль Сулам не сказал кто он. Сказал только, что Михаил знаком с ним. Прошло еще часа два с половиной. Времени в обрез. Задачка! Да еще и выйти по нужде хочется сильно. Очень. Он уже стал прикидывать, как это сделать. Не на ходу же! И тут фургон остановился.
Михаил, схватив сумку, был готов вылезти из кузова. Прислушался. Тихо. Приоткрыл полог. Тихо. Выглянул осторожно. Увидел удаляющегося в лесок водителя. Товарищ по несчастью. И выпрыгнул из кузова, направившись в противоположную сторону от водителя. Справился быстро и скачками побежал назад к машине. Но водитель тоже выходил из леска. "Что делать? Не лезть же у него на глазах к нему же в кузов. А куда?" Вспомнил Сашу. Тот говорил: "Передвигайся автостопом". "Вот куда - в кабину". Дождался водителя, несколько обеспокоенного от невесть откуда появившегося, возле его авто, мужика.
- Хеллоу, мистер! Могу я попросить Вас подбросить меня на запад?
- Вы откуда появились сэр?
"Резонный вопрос. Что тут скажешь? Саша говорил - не ври". Решил просто проигнорировать коварный вопрос. Авось пронесет?
- Сэр, я пробираюсь в Сан-Франциско, но у меня нет денег для комфортного путешествия, а мне туда очень надо. К тому же я в вашей стране совсем недавно и мало, что знаю.
- Иностранец?
- Да, я русский.
- Русский? Хотите остаться в стране?
- Вот этого я хочу менее всего. Сказать по правде я очень хочу домой.
Любой житель страны эмигрантов, коей США и являются на 99%, ревностно относится к новым согражданам. Такова психология эгоизма человека. И когда он видит человека, который не претендует на часть его пирога, проникается к нему с симпатией.
- А что не нравятся Штаты?
- Что вы сэр, очень нравятся. Но дома лучше. Я, знаете ли, считаю, что в гостях хорошо, а дома лучше.
- Это правильно. Садитесь. Я довезу Вас до Санта-Мария. А дальше вы сами. Там рукой подать.
"Спасибо тебе Творец!" Михаила не нужно было приглашать дважды. Завязалась беседа. Каковы нравы в России. Люди все одинаковые. Мы очень рады вашим переменам. А уж как мы-то сами рады! Родственники и тому подобная дорожная болтовня. Дорога иногда выходила к океану. Проезжали маленькие городки. По объездной дороге обогнули огромный Лос-Анджелес. Было весьма живописно. Раза три останавливались. Перекусили в ресторанчике. Водитель ни за что не соглашался, чтобы Михаил его угостил. Хороший парень оказался. Стемнело, ехали уже ночью. Природа точно в том же состоянии просыпания после зимы, что и дома. И вот он городок с таким возвышенным названием - Санта-Мария.
Парень своими разговорами отвлекал от мыслей, как там все будет, в Сан-Франциско? Он подъехал к стоянке грузовиков. Не поленился, обошел машины, зашел в кафе у дороги и, вернувшись, сказал, что Михаила готов подобрать водитель рефрижератора, но только до Салинаса. Расставались как друзья. Тезка, Майкл, дал свой телефон и адрес. Все как у людей. Стало даже жалко расставаться. "Пока тезка! Спасибо тебе". - На русском и английском.
Через полчаса он уже ехал в другой машине с таким же парнем и теми же разговорами. Михаилу и подремать не удалось. Но ведь именно для разговоров подбирают с обочин попутчиков. Салинас. "Пока, спасибо!" Большой город. Куда теперь? Ночь глухая. Три часа. Навалилась усталость от всех последних событий. В мотель Михаил сунуться побоялся. "Кто его знает, как воспримут его мексиканский паспорт без визы, если вдруг потребуют?- непрекращающееся движение от Москвы уже серьезно утомило. - Салинас, такой красивый, лучше не бывает для кого-то, но мне ты так не нужен!" Михаил не знал, что ему сейчас делать. Мозги соображали уже с трудом. Он оказался в тупиковой ситуации. Оставалось четырнадцать часов до встречи ученых. У него оставалось еще полторы тысячи долларов. "Ба, вот где выход! Нужно найти такси и за любые деньги добраться до Сан-Франциско - города на холмах". Еще полчаса убил на поиск такси.
Нашел у круглосуточного фастфуда. Нашел и таксиста - индуса, согласившегося довести его до Сан-Франциско за пятьсот баксов. Не дорого. В свое время, будучи крутым бизнесменом, Михаил ездил в Киев на такси за семьсот. Сейчас было стыдно вспоминать, потому что причина той поездки, по важности, никак не могла сравниться с этой.
Завалившись на заднее сидение, уснул сразу. Просыпался, когда останавливались перекусить, заправиться и засыпал сразу почти, как трогались в путь. Проскочили Сан-Хосе, отметил по указателям. Индус, в чалме сложнейшей конструкции, всю дорогу слушал музыку и молчал как рыба. Хорошо! Потянулись большие дома мегаполиса из сросшихся городов. Пало-Альто, отделяется от других только дорожным указателем. Он решил позвонить Роберто. Набрал номер.
- Алло, это Майкл. Я подъезжаю к Сан-Франциско. Все в порядке. Звоню, чтобы сказать и проверить связь.
- А Майкл! Я рад, что Вы у цели. Звонил Шаша, беспокоился. Я скажу ему, что все в порядке. Дальше, как договаривались.
"Шаша" точно будет знать, Михаил уже не сомневался в этом. "Почему люди, такие разные внешне, вдруг становятся близкими. И наоборот. Вроде все одинаково. Живут бок о бок. А далеки, как созвездия. Что объединяет людей и что их разъединяет?" Михаил выспался и с волнением ожидал Сан-Франциско. От такси еще подзарядил телефоны, на всякий пожарный случай. Интуиция подсказывала, что в конце долгого пути не будет так все гладко. "Но что? Вот он Сан-Франциско, Фриско, как его называют ласково местные жители. Чем ты встретишь чужака?" Водитель стал петлять по городу в поисках адреса. Останавливался, спрашивал, снова блудил. Оставался час. Михаил стал нервничать, и, в конце концов, вышел из такси, отпустив бедолагу домой к жене и многочисленным деткам. Таксист был счастлив.
Однако попытки Михаила поймать местное такси нарывалось на препятствия. Ситуация оказалась похожей на соц. период в СССР. Такси были, но они не останавливались. Попал в прошлое. Михаил уже серьезно нервничал. Он, зайдя в магазин и купив сигарет, спросил, показав продавщице буклет, где этот адрес? Та ответила, что это на Канбер Холл и до него полчаса езды.
Он вышел на улицу и тут увидел двух своих знакомцев. Два братца из ларца, одинаковых с лица! "Мать вашу. Да кто же вы такие, черт вас дери?" Они стояли к нему спиной и, показывали полицейскому фотографию и тыча пальцами в сторону магазина, откуда Михаил вышел. Михаил практически не сомневался, что это его фото. Пока они его не увидели, он поспешил завернуть за ближайший угол и пошел, почти побежал подальше от этого места. Однако, оглянувшись, убедился, что маневр не возымел успеха. Он был обнаружен и опознан. "Вот же сволочи!" Он, уже не стесняясь прохожих, откровенно во все ноги улепетывал от преследователей. Скверно было то, что с ними был полицейский. Тот на бегу, что-то верещал в рацию.
"Обложили, демоны! Сейчас вся полицейская рать подтянется, и приплыл! В кутузку. В Сан-Франциско, в получасе езды до цели! Как насмешлива иногда бывает Фортуна. Только что она была к тебе передом, а вот и задом. Обидно. Ангел, где ты!" - мысленно орал Михаил. Надо было давно уже курить бросить. Хотел же. Он и раньше не был бегуном, а сейчас и подавно. Он перешел на быстрый шаг. На бег. На шаг. Преследователи нагоняли. Он попробовал петлять по улочкам. "Все, амбец. Визуальный контакт был плотным - не уйти". Он нащупал книгу в кармане куртки. На бегу засунул ее за пазуху. "Зачем?" - не смог бы ответить. Из последних сил рванул в какую-то узкую улочку.
И налетел на мотоцикл. Прямо в лоб. Удар лишил дыхания. Практически сидя на переднем крыле мотоцикла, он увидел над собой очень удивленные глаза громилы в черной косухе. Рокер соображал, откуда Михаил на него свалился и что с ним теперь делать?
- Ты не ушибся, кореш? - спросил рокер. - Ты откуда? Могу я чем-то помочь?
Видимо вид Михаила, с красным от бега лицом и вылезшими от боли глазами, впечатлил бородача и вызвал сочувствие. "Ну, надо же? Такой большой, ликом звероподобен, а чувствительный". Когда Михаил смог сделать вдох, он, путая русские и английские слова, прохрипел:
- К..к..кореш, добрось до Канбер Холла! Очень надо. Очень быстро. Плачу пятьсот баксов. А.?
- Пятьсот баксов, очень быстро. Ага. Садись кореш.
Лицо рокера приобрело мечтательное выражение. Михаил заставил себя пересесть с переднего крыла боевой машины рокера на заднее сидение. Никому! Никому и никогда он не смог бы признаться, что боится ездить на мотоциклах сзади. Он не просто боялся - он очень боялся. Мечтательное выражение мужика не сулило ничего хорошего. А о чем может мечтать рокер? Все опасения Михаила оправдались. Тот рванул с места, подняв мотоцикл на заднее колесо. Михаил вцепился в рокера. Если бы у него хватило рук, и он смог полностью его обнять, Михаил его задушил бы, столь крепким было объятие. Но невозможно объять необъятное.
Они вылетели на улицу, с которой только что свернул Михаил и пронеслись мимо близнецов и полисмена. Те ошарашено метнулись в стороны. Ветер свистел в ушах. Завыли сирены полицейских машин. Но в перегруженном транспортом городе, у мотоцикла явное преимущество. Михаил от страха даже закрыл глаза, но так было еще хуже. Вдобавок ему стало стыдно. На одной из узких улиц их с двух сторон зажали полицейские машины. Рокер свернул на еще более узкую с лестницей в конце. Михаил видел, как это делают в кино, но сейчас сам поднимался на мотоцикле по лестнице наверх. Рокер, с развевающейся на ветру бородой, пел во весь голос что-то дикое и радостное и несся ему одному известным маршрутом. Притормозив чуть, он спросил: "Так куда тебе, кореш?". Михаил просто не смог ответить и молча подал ему буклет.
- А, я знаю, где это, сейчас там будем. Один момент. - Михаил не сомневался. "Осталось десять минут".
Они снова рванули через газон между дорогами и еще через что-то. Через пять минут бородач и его стальной конь, с обвисшим Михаилом на заднем сидении, стоял на заднем дворе какого-то большого здания. Типа театра.
- Приехали, мистер. Канберр Холл, только с тыла.
Рокер кожаной пятерней показывал на здание. К ним подходил нищий: "Дай доллар".
Михаил, оказавшись на асфальте на собственных, подрагивающих еще, ногах, обрел способность мыслить. "На тебе доллар, - он сунул ему десятку. - Хочешь прокатиться, дам - пятьдесят". - "Конечно сэр". Михаил отсчитал рокеру пятьсот баксов, нищему пятьдесят. Снял куртку и дал нищему. "Возьми, а то замерзнешь". - "Спасибо, господь будет к Вам благосклонен". - "Ага, еще как!"
- Как Вас зовут, сэр? - рокеру.
- Энджел.
- Энджел? Спасибо вам, Энджел, Вы классно ездите! Я Вас буду вспоминать. Долго! Пожалуйста, доставьте человеку удовольствие, прокатите перед парадным входом.
- С удовольствием, корешок. Я все понял, - он подмигнул понимающе Михаилу.
На лице Энджела снова появилась мечтательная улыбка. Мотоцикл рванул, вновь встав на дыбы. Михаил едва успел спрятаться за колонну. Из-за угла здания выскочила полицейская машина и тоже с визгом покрышек помчалась за рокером. На сидении рядом с полицейским сидел один из близнецов. Оба впились взглядом в удаляющийся мотоцикл. "Прости меня нищий. Спасибо, Энджел. Ангел?" На удивление не хватило ни времени, ни эмоций.
Михаил направился к крохотному зданию аэропорта. Там, кроме диспетчера, принимавшего самолет Фернандо, никого не было, да и тот собирался домой. "Почему Фернандо, кстати? Останется тайной". Вдалеке светился небогатыми огнями сам городок. При подлете Михаил его рассмотрел. Чуть больше средней деревни в России. "Куда теперь? Где искать проводников? Время против него". Только подумал, как увидел свет фар приближающегося авто. Из подъехавшего, раздолбанного всмятку, Форда вылезли двое. В тусклом освещении на крыльце аэропорта они выглядели как в вестерне, только кольтов на боках не висело. "Ну и рожи, зарежут за три бакса. Роберто знал, о чем говорил, когда предупреждал Михаила". Подошли. Внимательно посмотрели тяжелыми взглядами на него. Стало чуть не по себе.
- Мистер Майкл?
- Си сеньоры, Майкл.
На "чистом" испанском радостно сказал Михаил. Получилось совсем неуместно. Точно.
- Мы говорим на английском, мистер Майкл.
С тяжелым нажимом на "мистере" произнес один из них. Никогда не знаешь где у этих деревенских больная мозоль. Но думать надо впредь.
- Мне говорил о вас мистер Роберто. Я просто упражняюсь в языке, - поспешил заручиться авторитетом и разрядить обстановку.
Орлы переглянулись и сочли, судя по всему, вопрос закрытым.
- Поедете с нами, вылет на рассвете, езды четыре часа. Надо добраться до самолета вовремя.
Михаил не сразу понял, почему нужно добираться до самолета, отъехав от аэропорта на четыре часа езды. "А, - сообразил, - с нелегальной полосы". Сел на заднее сидение в Форд, и они поехали. Дорога пролегала мимо Эстенады и отклонилась на северо-восток к горам, маячившим впереди. Впрочем, это скоро перестало быть дорогой. Из всего оборудования, в Форде работали только фары. Но это была вынужденная необходимость. Без них на такой скорости не проехать и сотни метров. Машину кидало так, что Михаил не раз достал головой ее потолок. Пару раз они останавливались, и водитель доливал воду из канистры в радиатор. Короткие живительные передышки. Двое впереди перекинулись не более чем десятком слов за все дорогу. Это была явная компенсация за полет с Фернандо. Михаил тоже не стремился к задушевным беседам. После четырех часов скачки по прериям, не преувеличили аборигены, они выехали к большой поляне. На поляне в свете фар он заметил еле видную колею среди травы. ВПП. Не первого класса. Он выбрался из машины с радостью, не поддающейся описанию. Суровость сопровождающих была вполне оправдана. Тяжелая работа - суровые люди.
- Пошли с нами, - первые слова, обращенные к нему за всю поездку.
Они шли, подсвечивая фонариком путь вглубь леса. Было прохладно. Одел куртку. Дошли до хижины, где их встретили еще человек пять, сидящие и стоящие. Все, как на подбор, такие же суровые, чернявые, усатые и молчаливые. Хорошая компания. Деревянный стол в центре помещения, лавки вокруг него и вдоль стен. Все из неструганых досок. За такой же перегородкой - еще отдельная комнатка. Через открытую дверь видна современная радиостанция на столе. Над столом на гвозде висит израильский автомат УЗИ. Пара гранат Ф-1 рядом с радиостанцией. Неприхотливый быт тружеников границы. Все понятно!
- Сеньор Майкл, пройдемте.
"Ну вот, то мистер, то сеньор. Пойми вас". Наиболее суровый видом мексиканец, сидевший за столом напротив входа поднялся и показал на соседнюю комнату с радиостанцией. Михаил бросил сумку на лавку и проследовал за ним. Уединение не имело никакого смысла, потому что щели в стенах и малое пространство комнаты делали интим невозможным. Но начальник даже в дремучем лесу, в богом забытом месте, тяготеет к кабинету. А мы еще катим бочку на отечественных бюрократов.
- Сеньор Майкл, Вас переправят самолетом на рассвете, - он посмотрел на часы, - через полтора часа. Это будет стоить вам тысячу баксов здесь и пятьсот на той стороне. Вы готовы платить?
- Да, конечно.
Михаил достал отложенные полторы тысячи и, отделив пятьсот, передал их предводителю. Тот внимательно осмотрел купюры и сунул в карман. "А интересно, что было бы, если бы я отказался платить. Были такие случаи?"
- Сразу после посадки на той стороне, Вас встретит проводник и вывезет в Сан-Бернандино. Далее - Ваши проблемы. Сейчас перекусим, и можете отдохнуть. С вами полетят еще двое пассажиров.
Они вернулись к коллективу. Все сели за накрытый уже стол. Шведский. В центре стола стояла сковорода с кусками мяса, вокруг нее стояли блюда с помидорами, вареной кукурузой, картошкой. И стояла большая бутыль с мутноватой жидкостью, как в российской деревне сороковых годов. Стаканы только не граненые. "Заграница", - съязвил Михаил про себя. Все сели и начали есть. Обошлись без сервиза. Налили всем, включая Михаила. Старший что-то коротко, но страстно сказал на испанском. Все загоготали одобрительно и треснули по первой. "Самогон. Из кактуса? Пятьдесят градусов, минимум". Закусили плотно. Еще раз разлили. Еще раз закусили плотно. Еда закончилась. Все быстро убрали. Ужин (завтрак?) занял минут тридцать. Откровенно говоря, Михаил не мог уже дождаться следующего перелета. Самый тонкий момент, как он считал, был именно переход границы, а далее уже полегче. Ожидание всегда тяжелее действия. Он пошел в сторонку от хижины в сторону поляны - прогуляться и наткнулся на четырехместный самолет. В темноте невозможно было разобрать его марку. "Не важно,- подумалось, - главное он здесь есть". Еще походил. Вернулся к хижине. Пора. Над горами небо стало светлеть. Рассвет в горах очень быстротечен. Часть людей уже ушла, очевидно, готовить самолет к вылету. Старший бригады контрабандистов посмотрел на часы.
- Время. Пошли.
Они двинулись к поляне. Перед выходом на открытое пространство, Михаил отошел в сторону справить малую нужду перед вылетом. Впрок. По старой летной привычке.
- Михаил Сергеевич, Вам нужно быть собранным.
Михаил вздрогнул, поняв, что говорят на русском и очень знакомым голосом. В рассветной полутьме, он слева от себя увидел Ангела. Очень засмущался, и передумал исполнять мероприятие.
- Самолет полностью готов к вылету. Но пилота с вами не будет. Торопитесь. Это все. Удачи.
Михаил, хотевший выплеснуть шквал вопросов, был остановлен жестом Ангела, держащим палец у губ. Ангел плавно растворился в усиливающемся свете утра. "Вот те на! Вводная". Он ускорил шаг, догоняя "старшого". Они подходили уже к "Вильге", крашенному в камуфляж - маленькому четырехместному самолету чешского производства невесть как оказавшемуся в этой глуши. Хорошая, надежная и простая машина для туризма и первичного обучения в аэроклубах. Все уже были рядом, а один, как он понял, пассажир, уже сидел на правом заднем сидении. Пилот, как определил, Михаил, обходил самолет и осматривал агрегаты и органы управления. Второй пассажир тоже полез в кабину и сел рядом с первым. Михаил, кинув сумку на сидение, тоже вскарабкался на подножку, намереваясь сесть рядом с пилотом, справа. "Все тихо, может привиделся Ангел? Показалось, конечно!" Но тут-то и началось веселье.
Из-за горы нежданно выскочил вертолет и пошел прямо на них. С боковых пилонов что-то засверкало. "Мама, дорогая, так он же, гад, палит по нам!" Пулеметная очередь прошла слева и справа от "Вильги". И дальше как в американском боевике. Вертолет, пролетев над ними, начал заходить на второй круг. "Ах, ты мля! Вы куда сукины дети! Назад!" - заорал Михаил по-русски. Иностранные языки выключило. Команда контрабандистов, петляя, максимально быстро скакала к лесу. Возглавлял их отступление пилот. Второй пассажир толкал Михаила в спину. Он, стоя на подножке, загораживал выход из самолета. Михаил пододвинулся, удерживаясь рукой за ручку на фюзеляже. Пассажир буквально выпал из "Вильги" и с низкого старта тоже рванул к лесу. Первый же вжался в кресло и сидел бледный с круглыми застывшими глазами, только усы встопорщились. Михаил увидел и несколько открытых джипов, со стороны дороги быстро приближающихся к самолету. "Солдатики. В лесу поймают как зайца. Тут только местным слинять по силам. Да и то вопрос". Выбор состоял из двух вариантов - либо сдаваться, либо взлетать?
"Взлетать!" - Он обернулся к пассажиру и заорал на него: "Пи.кируй отсюда к бениной матери! - Тот еще больше вжался в кресло. Мало того, вцепился в борт. - Ну, ты и дурак! Не знаешь ты, что сейчас будет". Михаил плюхнулся в кресло пилота, отыскивая кнопку "старт". Нашел, нажал. Двигатель вращается, но не запускается. Ноль! "Блин, где же здесь что?" Не знал, да еще и забыл! Нашел рукоятку воздушной заслонки. Потянул, не отпуская кнопки стартера. Чихает, но вращение теряет. "Гады, экономят на аккумуляторах. Авиаторы сраные! Сейчас аккумулятор сдохнет и хана. Военнопленных берут или нет?" - Чих. и запустился. "Прогреваться, родной, потом будем". Газу. Развернуло вправо. "Да, это же винтовая машина. - Левой педалью выровнял. - Поехали, родная".
Джипы поперли наперерез. "Да вы куда, служивые. Это ж нарушение всех правил безопасности полетов. Не учили вас, безграмотные, черствые солдафоны". Стал забирать влево к деревьям. Они туда же. "Клюнули курепчики". Джипы приближались. Он шел прямо. Солдаты должны думать, что он будет взлетать с этим курсом. Ан нет! Он довольно резко двинул педаль вправо на джипы, и одновременно дернул ручку управления на себя. Солдаты выскочили из джипов и полегли. "Страшно, чертовы дети?" Только один стоял во весь рост и палил в самолет из пистолета.
Михаил увидел знакомое лицо любителя чтения с ненавидящими глазами. Он, точно, только без той куртки с капюшоном. "Откуда ты здесь, козья рожа?" "Вильга" прямо с правого шасси и хвостового колеса прыгнула в воздух. Чуть уменьшил угол атаки, чтобы не свалиться, благо поляна пошла вниз. Набрал еще немного скорости. Хватило проскочить над верхушками деревьев. "Что дальше? Где вертолет? Явно ж на хвосте".
Начал крутить головой. Прижался к верхушкам деревьев. Двигатель воет на максимале. Прибрал обороты. "А какая скорость? Предельная. Где же ты вертушка? А вот ты где". Вертолет, задрав хвост, несся справа наперерез. Пилоны посверкивают. Начал петлять бессистемно, чтобы ускользнуть из прицела. Вертолет, оказавшись в хвосте, пытался поймать "Вильгу" в прицел. Общее направление на север - там граница. Но Михаил понимал, что от вертолета ему не уйти. Скорости у того больше километров на пятьдесят. Здесь "Вильга" слабее. А пара пулеметов на пилонах довершают преимущество.
"Вот зажали!"
Вертолет приближался. Михаил продолжал вилять зайцем, прижимаясь к деревьям и вращая головой то вперед - не зацепить бы кроны деревьев, то назад, где враг. Попался на глаза пассажир. "Жив, курилка. Не сладко тебе брат. Возвращаться поздно, - проорал пассажиру. Так, чтобы напряжение сбросить. Тот даже ушами не тряхнул. "Во, во, отдохни. Наша авиакомпания желает всем пассажирам приятного полета. Держись покрепче!" - его охватила веселая злость. По фюзеляжу послышались сухие щелчки, как горохом сыпанули. "Ах ты, собака серая, попал таки!" Осмотрелся. По левому борту белый шлейф. "Бензобак. Мне ж до границы рукой подать. Сука, ты!" Впереди заблестели извивы реки Колорадо. Штаты. "Километров двадцать? Жуки отсюда родом. Колорадские. Всю картошку в России пожрали. Главная статья экспорта штата в Россию. Что-то нужно было срочно придумывать. Ну, держись падло!"
И он завалил "Вильгу" в разворот, от которого крылья готовы были сложиться. Развернувшись на вертолет, пошел в лобовую. Единственный шанс - напугать пилота вертолета, чтобы отстал. "Вот теперь на равных, браток!" Машины неслись друг на друга.
"Сынок, ты только вниз не уходи. Там тебе кердык. В лес рухнешь. Ты бы влево забирал себе, согласно правилам полетов", - он мысленно просил пилота вертолета не допустить ошибки в пилотировании. По настоящему Михаил не злился на него. Ну, выполняет парень свою работу, контрабандистов гоняет. Он представлял его одним из своих курсантов, с полсотни которых выучил летать. Вертолет резко завалился влево и ушел с линии атаки с набором высоты. "Молодец, сынок!" И тоже завалил "Вильгу" в левый крен.
Он разворачивался на север, в Штаты. Стрелка топливомера падала на глазах. "Надо бы набрать метров сто. Выше нельзя. Погранцы американские засекут тут же. Дотянем, лес стал редеть. Надо искать площадку". Пока набирал высоту, пристегнул и затянул ремни. На мягкую посадку рассчитывать не приходилось. Повернулся поглядеть, где вертушка. Она висела невредимая где-то далеко сзади. "Ну и ладненько. Пока, сынок". Стало тихо. Двигатель остановился. "Такое бывало уже. Только самолет был тогда сверхзвуковой. Ничего, сел же тогда. Но тишина в самолете - всегда признак хреновый". Справа километрах в трех заметил дорогу. Впереди подлесок. "Надо садиться. Кочки кругом".
Первый удар самый крепкий. Даже привкус крови во рту. А дальше поехало. Стволы небольших деревьев срезало плоскостями, но они же и тормозили. Правая плоскость отлетела. Сразу развернуло влево и так, хвостом вперед застряли в густом кустарнике. Повернулся к пассажиру. Тот целый и невредимый, но никакой совсем. Вцепился насмерть в спинку переднего сидения и свернул его почти. "Как же смуглый человек может так побледнеть?" "Наш лайнер произвел мягкую посадку в Соединенных Штатах, - тот ни гу-гу. - Эй, братишка, пошли отсюда!" Открыл ногой подклинившую дверь и выпрыгнул из почившей "Вильги". Пыль осела уже. Машина без бензина - гореть не будет. Зеленая, как жаба - значит, и не найдут ее скоро. Надо уходить подальше. Сейчас поисковые вертолеты будут прочесывать окрестности.
- Амиго! Вылезай, - рукой позвал к себе.
Никакой реакции. "Бедолага!" Залез обратно. Поочередно оцепил все десять пальцев и за шиворот потянул пассажира на себя. Тот, наконец, сообразил, что они на земле и с прытью необыкновенной, завалив Михаила на кресло пилота, выскочил из останков самолета. "Эй, камрад, ты куда! Товарищ!" Куда там. Мексиканский иммигрант безошибочно, как гусь осенью, бежал на юг, на родину. Через минуту скрылся в подлеске.
Прихватив сумку, Михаил подался на север. "Что впереди? Где ты Ангел? Спасибо, кстати". Решил идти на север, пока не выйдет на дорогу. На ходу по карте определил, что находится километрах в пятнадцати правее Эль-Сентро. Впереди должна быть дорога. Ее не проскочить - она поперек движения. "О'кей. Сейчас не нарваться бы на местных - заложат сразу властям". Активировал оба телефона. Работают. Один сунул в джинсы, второй в куртку.
Шел часа три, осторожно. "Иммигрант - нелегал все же". Вспоминал, сколько же раз в жизни высшая сила ставила его в ситуации, из которых выйти без потерь было просто невозможно, но он выходил. И думал, что это он сам! Его награждали и хвалили. Он тоже был горд. Но как же все это кажется смешным сейчас! В конце третьего часах ходьбы по холмистой местности меж деревьев показалась дорога. Усилил внимание. Подошел вплотную под прикрытием кустов. Безлюдно. Перебежал дорогу и, углубившись слегка в кустарник, пошел вдоль дороги на запад. Движение не интенсивное, можно сказать очень вялое. Проскочили пару раз полицейские машины. Точно, как в кино. С мигалками. "К чему бы?"
Дорога делала множество изгибов, диктуемых холмистостью местности. Сообразил: "Нужно найти левый изгиб покруче, подкараулить какую-нибудь фуру, она сбросит скорость, и попробовать залезть в нее незаметно для водителя. На левом повороте внешняя часть дороги будет недоступна его обзору. Это шанс". Он наткнулся на отвечающий этим требованиям поворот с подъемом и стал ждать. Пару раз мимо пропыхтели рефрижераторы. "Не годится". Наконец, дождался. Слева показалась длинная, крытая брезентом, фура.
Он забросил сумку за спину, и, улучив момент, догнал машину. Подпрыгнул на бегу, ухватился за задний борт. Ему удалось поставить ногу на какой-то выступ в конструкции. Удерживаясь левой рукой за борт, правой он пытался открыть застежку тента. Автомобиль вышел из разворота и стал набирать скорость. Стало посложнее. Рука соскальзывала, и пару раз он едва не сорвался. В кино это смотрится эффектней. А тут висишь как дохлый хомячок. В конце концов, он приоткрыл борт и, подтянувшись, воткнул тело в кузов. Лежал в положении кормой вверх несколько минут. Затем осмотрел кузов и, пройдя вдоль ящиков к кабине, устроился на сумке, частично прикрывшись ящиками. Отдышался. Отряхнул пыль и грязь с одежды. "Интересно, куда едет этот фургон? Вот бы в Сан-Франциско! Это вряд ли". Часа через два движения на запад, фургон остановился. Михаил, глядя через щелки, определил - заправочная станция. Водитель, провозившись минут двадцать, продолжил путь. "Хорошо. Нужно отъехать подальше от границы - там спокойней".
Михаилу все никак не удавалось разглядеть указатели на дороге. Отверстия в новом тенте были маленькими, а скорость большая. Оставалось положиться на фортуну. В который уж раз? Он ехал и думал, как доберется в Сан-Франциско. Что он будет делать? Как найдет нужного человека? Бааль Сулам не сказал кто он. Сказал только, что Михаил знаком с ним. Прошло еще часа два с половиной. Времени в обрез. Задачка! Да еще и выйти по нужде хочется сильно. Очень. Он уже стал прикидывать, как это сделать. Не на ходу же! И тут фургон остановился.
Михаил, схватив сумку, был готов вылезти из кузова. Прислушался. Тихо. Приоткрыл полог. Тихо. Выглянул осторожно. Увидел удаляющегося в лесок водителя. Товарищ по несчастью. И выпрыгнул из кузова, направившись в противоположную сторону от водителя. Справился быстро и скачками побежал назад к машине. Но водитель тоже выходил из леска. "Что делать? Не лезть же у него на глазах к нему же в кузов. А куда?" Вспомнил Сашу. Тот говорил: "Передвигайся автостопом". "Вот куда - в кабину". Дождался водителя, несколько обеспокоенного от невесть откуда появившегося, возле его авто, мужика.
- Хеллоу, мистер! Могу я попросить Вас подбросить меня на запад?
- Вы откуда появились сэр?
"Резонный вопрос. Что тут скажешь? Саша говорил - не ври". Решил просто проигнорировать коварный вопрос. Авось пронесет?
- Сэр, я пробираюсь в Сан-Франциско, но у меня нет денег для комфортного путешествия, а мне туда очень надо. К тому же я в вашей стране совсем недавно и мало, что знаю.
- Иностранец?
- Да, я русский.
- Русский? Хотите остаться в стране?
- Вот этого я хочу менее всего. Сказать по правде я очень хочу домой.
Любой житель страны эмигрантов, коей США и являются на 99%, ревностно относится к новым согражданам. Такова психология эгоизма человека. И когда он видит человека, который не претендует на часть его пирога, проникается к нему с симпатией.
- А что не нравятся Штаты?
- Что вы сэр, очень нравятся. Но дома лучше. Я, знаете ли, считаю, что в гостях хорошо, а дома лучше.
- Это правильно. Садитесь. Я довезу Вас до Санта-Мария. А дальше вы сами. Там рукой подать.
"Спасибо тебе Творец!" Михаила не нужно было приглашать дважды. Завязалась беседа. Каковы нравы в России. Люди все одинаковые. Мы очень рады вашим переменам. А уж как мы-то сами рады! Родственники и тому подобная дорожная болтовня. Дорога иногда выходила к океану. Проезжали маленькие городки. По объездной дороге обогнули огромный Лос-Анджелес. Было весьма живописно. Раза три останавливались. Перекусили в ресторанчике. Водитель ни за что не соглашался, чтобы Михаил его угостил. Хороший парень оказался. Стемнело, ехали уже ночью. Природа точно в том же состоянии просыпания после зимы, что и дома. И вот он городок с таким возвышенным названием - Санта-Мария.
Парень своими разговорами отвлекал от мыслей, как там все будет, в Сан-Франциско? Он подъехал к стоянке грузовиков. Не поленился, обошел машины, зашел в кафе у дороги и, вернувшись, сказал, что Михаила готов подобрать водитель рефрижератора, но только до Салинаса. Расставались как друзья. Тезка, Майкл, дал свой телефон и адрес. Все как у людей. Стало даже жалко расставаться. "Пока тезка! Спасибо тебе". - На русском и английском.
Через полчаса он уже ехал в другой машине с таким же парнем и теми же разговорами. Михаилу и подремать не удалось. Но ведь именно для разговоров подбирают с обочин попутчиков. Салинас. "Пока, спасибо!" Большой город. Куда теперь? Ночь глухая. Три часа. Навалилась усталость от всех последних событий. В мотель Михаил сунуться побоялся. "Кто его знает, как воспримут его мексиканский паспорт без визы, если вдруг потребуют?- непрекращающееся движение от Москвы уже серьезно утомило. - Салинас, такой красивый, лучше не бывает для кого-то, но мне ты так не нужен!" Михаил не знал, что ему сейчас делать. Мозги соображали уже с трудом. Он оказался в тупиковой ситуации. Оставалось четырнадцать часов до встречи ученых. У него оставалось еще полторы тысячи долларов. "Ба, вот где выход! Нужно найти такси и за любые деньги добраться до Сан-Франциско - города на холмах". Еще полчаса убил на поиск такси.
Нашел у круглосуточного фастфуда. Нашел и таксиста - индуса, согласившегося довести его до Сан-Франциско за пятьсот баксов. Не дорого. В свое время, будучи крутым бизнесменом, Михаил ездил в Киев на такси за семьсот. Сейчас было стыдно вспоминать, потому что причина той поездки, по важности, никак не могла сравниться с этой.
Завалившись на заднее сидение, уснул сразу. Просыпался, когда останавливались перекусить, заправиться и засыпал сразу почти, как трогались в путь. Проскочили Сан-Хосе, отметил по указателям. Индус, в чалме сложнейшей конструкции, всю дорогу слушал музыку и молчал как рыба. Хорошо! Потянулись большие дома мегаполиса из сросшихся городов. Пало-Альто, отделяется от других только дорожным указателем. Он решил позвонить Роберто. Набрал номер.
- Алло, это Майкл. Я подъезжаю к Сан-Франциско. Все в порядке. Звоню, чтобы сказать и проверить связь.
- А Майкл! Я рад, что Вы у цели. Звонил Шаша, беспокоился. Я скажу ему, что все в порядке. Дальше, как договаривались.
"Шаша" точно будет знать, Михаил уже не сомневался в этом. "Почему люди, такие разные внешне, вдруг становятся близкими. И наоборот. Вроде все одинаково. Живут бок о бок. А далеки, как созвездия. Что объединяет людей и что их разъединяет?" Михаил выспался и с волнением ожидал Сан-Франциско. От такси еще подзарядил телефоны, на всякий пожарный случай. Интуиция подсказывала, что в конце долгого пути не будет так все гладко. "Но что? Вот он Сан-Франциско, Фриско, как его называют ласково местные жители. Чем ты встретишь чужака?" Водитель стал петлять по городу в поисках адреса. Останавливался, спрашивал, снова блудил. Оставался час. Михаил стал нервничать, и, в конце концов, вышел из такси, отпустив бедолагу домой к жене и многочисленным деткам. Таксист был счастлив.
Однако попытки Михаила поймать местное такси нарывалось на препятствия. Ситуация оказалась похожей на соц. период в СССР. Такси были, но они не останавливались. Попал в прошлое. Михаил уже серьезно нервничал. Он, зайдя в магазин и купив сигарет, спросил, показав продавщице буклет, где этот адрес? Та ответила, что это на Канбер Холл и до него полчаса езды.
Он вышел на улицу и тут увидел двух своих знакомцев. Два братца из ларца, одинаковых с лица! "Мать вашу. Да кто же вы такие, черт вас дери?" Они стояли к нему спиной и, показывали полицейскому фотографию и тыча пальцами в сторону магазина, откуда Михаил вышел. Михаил практически не сомневался, что это его фото. Пока они его не увидели, он поспешил завернуть за ближайший угол и пошел, почти побежал подальше от этого места. Однако, оглянувшись, убедился, что маневр не возымел успеха. Он был обнаружен и опознан. "Вот же сволочи!" Он, уже не стесняясь прохожих, откровенно во все ноги улепетывал от преследователей. Скверно было то, что с ними был полицейский. Тот на бегу, что-то верещал в рацию.
"Обложили, демоны! Сейчас вся полицейская рать подтянется, и приплыл! В кутузку. В Сан-Франциско, в получасе езды до цели! Как насмешлива иногда бывает Фортуна. Только что она была к тебе передом, а вот и задом. Обидно. Ангел, где ты!" - мысленно орал Михаил. Надо было давно уже курить бросить. Хотел же. Он и раньше не был бегуном, а сейчас и подавно. Он перешел на быстрый шаг. На бег. На шаг. Преследователи нагоняли. Он попробовал петлять по улочкам. "Все, амбец. Визуальный контакт был плотным - не уйти". Он нащупал книгу в кармане куртки. На бегу засунул ее за пазуху. "Зачем?" - не смог бы ответить. Из последних сил рванул в какую-то узкую улочку.
И налетел на мотоцикл. Прямо в лоб. Удар лишил дыхания. Практически сидя на переднем крыле мотоцикла, он увидел над собой очень удивленные глаза громилы в черной косухе. Рокер соображал, откуда Михаил на него свалился и что с ним теперь делать?
- Ты не ушибся, кореш? - спросил рокер. - Ты откуда? Могу я чем-то помочь?
Видимо вид Михаила, с красным от бега лицом и вылезшими от боли глазами, впечатлил бородача и вызвал сочувствие. "Ну, надо же? Такой большой, ликом звероподобен, а чувствительный". Когда Михаил смог сделать вдох, он, путая русские и английские слова, прохрипел:
- К..к..кореш, добрось до Канбер Холла! Очень надо. Очень быстро. Плачу пятьсот баксов. А.?
- Пятьсот баксов, очень быстро. Ага. Садись кореш.
Лицо рокера приобрело мечтательное выражение. Михаил заставил себя пересесть с переднего крыла боевой машины рокера на заднее сидение. Никому! Никому и никогда он не смог бы признаться, что боится ездить на мотоциклах сзади. Он не просто боялся - он очень боялся. Мечтательное выражение мужика не сулило ничего хорошего. А о чем может мечтать рокер? Все опасения Михаила оправдались. Тот рванул с места, подняв мотоцикл на заднее колесо. Михаил вцепился в рокера. Если бы у него хватило рук, и он смог полностью его обнять, Михаил его задушил бы, столь крепким было объятие. Но невозможно объять необъятное.
Они вылетели на улицу, с которой только что свернул Михаил и пронеслись мимо близнецов и полисмена. Те ошарашено метнулись в стороны. Ветер свистел в ушах. Завыли сирены полицейских машин. Но в перегруженном транспортом городе, у мотоцикла явное преимущество. Михаил от страха даже закрыл глаза, но так было еще хуже. Вдобавок ему стало стыдно. На одной из узких улиц их с двух сторон зажали полицейские машины. Рокер свернул на еще более узкую с лестницей в конце. Михаил видел, как это делают в кино, но сейчас сам поднимался на мотоцикле по лестнице наверх. Рокер, с развевающейся на ветру бородой, пел во весь голос что-то дикое и радостное и несся ему одному известным маршрутом. Притормозив чуть, он спросил: "Так куда тебе, кореш?". Михаил просто не смог ответить и молча подал ему буклет.
- А, я знаю, где это, сейчас там будем. Один момент. - Михаил не сомневался. "Осталось десять минут".
Они снова рванули через газон между дорогами и еще через что-то. Через пять минут бородач и его стальной конь, с обвисшим Михаилом на заднем сидении, стоял на заднем дворе какого-то большого здания. Типа театра.
- Приехали, мистер. Канберр Холл, только с тыла.
Рокер кожаной пятерней показывал на здание. К ним подходил нищий: "Дай доллар".
Михаил, оказавшись на асфальте на собственных, подрагивающих еще, ногах, обрел способность мыслить. "На тебе доллар, - он сунул ему десятку. - Хочешь прокатиться, дам - пятьдесят". - "Конечно сэр". Михаил отсчитал рокеру пятьсот баксов, нищему пятьдесят. Снял куртку и дал нищему. "Возьми, а то замерзнешь". - "Спасибо, господь будет к Вам благосклонен". - "Ага, еще как!"
- Как Вас зовут, сэр? - рокеру.
- Энджел.
- Энджел? Спасибо вам, Энджел, Вы классно ездите! Я Вас буду вспоминать. Долго! Пожалуйста, доставьте человеку удовольствие, прокатите перед парадным входом.
- С удовольствием, корешок. Я все понял, - он подмигнул понимающе Михаилу.
На лице Энджела снова появилась мечтательная улыбка. Мотоцикл рванул, вновь встав на дыбы. Михаил едва успел спрятаться за колонну. Из-за угла здания выскочила полицейская машина и тоже с визгом покрышек помчалась за рокером. На сидении рядом с полицейским сидел один из близнецов. Оба впились взглядом в удаляющийся мотоцикл. "Прости меня нищий. Спасибо, Энджел. Ангел?" На удивление не хватило ни времени, ни эмоций.
с любовью и всякой мерзостью-2 про кино
В юности меня было хлебом не корми, дай посмотреть что-нибудь из авторского кинематографа из серии "Тарковский отдыхает", что-нибудь эдакое с замедленной съемкой, многозначительными диалогами и тому подобное. Было дело я посещала с бывшим бойфрендом киноклуб "Диалог", где этого авторского было валом. Потом с бойфрендом я рассталась, и не хотела туда ходить, чтобы его не встретить (интересно, как там, жив этот клуб). И очень тосковала не по бойфренду, а по организованному, так сказать, просмотру великоумных фильмов. Дотосковалась. У нас этого авторского теперь хоть ложкой есть. Регулярно муж мне устраивает просмотры. Но вот какая вещь: была попытка показать мне фильм про волосатую женщину. Я не захотела. Вчера муж поставил фильм "Загадочная история Бенджамина Баттона(?)", даром что там был Бред Питт, меня замутило от созерцания старичка-ребенка. Сегодня муж поставил некий фильм "Restller". Рассказывает, что за режиссер, говорит: "Ну, это тот, котрый снял "Пи" и "Куб". А я точно помню, что в "Пи" чувак просверлил себе череп, а в "Кубе" тоже всякие некрасивости с героями случались. Теперь я жду, когда там уже кому-нибудь глаз выклюют. Вобщем, муж меня обвиняет в том, что я смотрю только мультики. При том, что мультики я как раз не жалую, даже вот вчера (ахтунг!) первый раз увидела "South Park". Тоже мрачный мультик, скажу я вам.
Так вот. О том, что я люблю. До недавнего времени в фаворитах у меня были всякие французские ниочемости, где много красивых молодых или некрасивых немолодых всю дорогу выясняют отношения на фоне цивилизованных европейских интерьеров, пьют, курят и много сношаются во всех сочетаниях. Сейчас вот меня что-то потянуло пересмотреть американские вроде "Человек дождя", "Однажды в Америке" и даже "Форреста Гампа", чем черт не шутит.
Так вот вопрос: быть можно дельным человеком можно не смотреть всякие многодумные фильмы с выколотыми глазками, и оставаться (о боже! кем????). Вобщем, вы меня не поняли. На беременность и материнство не спихивать: "Человека-слона" я еще в школьном возрасте не вынесла.
Так вот. О том, что я люблю. До недавнего времени в фаворитах у меня были всякие французские ниочемости, где много красивых молодых или некрасивых немолодых всю дорогу выясняют отношения на фоне цивилизованных европейских интерьеров, пьют, курят и много сношаются во всех сочетаниях. Сейчас вот меня что-то потянуло пересмотреть американские вроде "Человек дождя", "Однажды в Америке" и даже "Форреста Гампа", чем черт не шутит.
Так вот вопрос: быть можно дельным человеком можно не смотреть всякие многодумные фильмы с выколотыми глазками, и оставаться (о боже! кем????). Вобщем, вы меня не поняли. На беременность и материнство не спихивать: "Человека-слона" я еще в школьном возрасте не вынесла.
Пара Нормальных - Happy End ЛИРИКА " Песни, тексты песен
Нарисую мелом, напишу:
"I love you".
Два сценария одной судьбы,
Разный взгляд и цвет одной игры.
Напишу о том, что ты ушла,
Но вернулась вскоре навсегда.
Ты же рисовала на открытках
Двери для меня, что впредь закрыты
Не пиши "The end", я придумаю маё Happy end
Поверну все так, чтоб два сердца вновь бились в такт.
Все ведь как в кино, разреши лишь доснять его.
Не пиши "The end", я придумаю маё Happy end
Ты же знаешь все исправить можно,
Зачеркнуть, переписать обложку,
Переснять все сцены, монологи
Из сюжетов вычеркнуть так много.
Декорации сменить на осень
О локациях никто не спросит.
Разреши мне сделать это тайно,
Чтоб все получилось, как случайно.
Не пиши "The end", я придумаю маё Happy end
Поверну все так, чтоб два сердца вновь бились в такт.
Все ведь как в кино, разреши лишь доснять его.
Не пиши "The end", я придумаю маё Happy end
Не пиши "The end", я придумаю маё Happy end
Поверну все так, чтоб два сердца вновь бились в такт.
Все ведь как в кино, разреши лишь доснять его.
Не пиши "The end", я придумаю маё Happy end
"I love you".
Два сценария одной судьбы,
Разный взгляд и цвет одной игры.
Напишу о том, что ты ушла,
Но вернулась вскоре навсегда.
Ты же рисовала на открытках
Двери для меня, что впредь закрыты
Не пиши "The end", я придумаю маё Happy end
Поверну все так, чтоб два сердца вновь бились в такт.
Все ведь как в кино, разреши лишь доснять его.
Не пиши "The end", я придумаю маё Happy end
Ты же знаешь все исправить можно,
Зачеркнуть, переписать обложку,
Переснять все сцены, монологи
Из сюжетов вычеркнуть так много.
Декорации сменить на осень
О локациях никто не спросит.
Разреши мне сделать это тайно,
Чтоб все получилось, как случайно.
Не пиши "The end", я придумаю маё Happy end
Поверну все так, чтоб два сердца вновь бились в такт.
Все ведь как в кино, разреши лишь доснять его.
Не пиши "The end", я придумаю маё Happy end
Не пиши "The end", я придумаю маё Happy end
Поверну все так, чтоб два сердца вновь бились в такт.
Все ведь как в кино, разреши лишь доснять его.
Не пиши "The end", я придумаю маё Happy end
Без заголовка
Второй том "Фушиги Юги " Вышел..надо купить...
И васче всего так много, всё хочется и я постоянно работаю 0.о гди справедливость?
Усталое счас поползу спать, ещё три дня и ВЫХОДНЫЕ!
Маму мою выписали с больничного, она теперь рабочая лошадка. Воть...
Завтра придётся Отрывать навый лист с Календаря ДБСК...(Повешу рядом..)
И весь месяц со мной будет ЮЧЁН!!!!!
Видела как Догни мой календврь рекламили...))))) хы-хы... прям на душе потеплело.
А ваще я всё ещё читкаю "Сёгуна" над на торент сходить...мож где есть кино.
Но с начало надо купить новый винчестер, а то этот я как бы забила...а дисков нет.
или купить диски... но всё это не раньше понедельника.
А аванс дали такой маленький что просто, просто уже ни чего не удивляет..посмотрю что они в зарплату отчебутят...и устрою им маленький армегедончик с вытекающими последствиями. )
(прочиталь всего три строницы избранного...0-0" сил неть...усё потом.)
Всем счастливых выходных!!!
Кто нить хочет знать график моих выходных?
И васче всего так много, всё хочется и я постоянно работаю 0.о гди справедливость?
Усталое счас поползу спать, ещё три дня и ВЫХОДНЫЕ!
Маму мою выписали с больничного, она теперь рабочая лошадка. Воть...
Завтра придётся Отрывать навый лист с Календаря ДБСК...(Повешу рядом..)
И весь месяц со мной будет ЮЧЁН!!!!!
Видела как Догни мой календврь рекламили...))))) хы-хы... прям на душе потеплело.
А ваще я всё ещё читкаю "Сёгуна" над на торент сходить...мож где есть кино.
Но с начало надо купить новый винчестер, а то этот я как бы забила...а дисков нет.
или купить диски... но всё это не раньше понедельника.
А аванс дали такой маленький что просто, просто уже ни чего не удивляет..посмотрю что они в зарплату отчебутят...и устрою им маленький армегедончик с вытекающими последствиями. )
(прочиталь всего три строницы избранного...0-0" сил неть...усё потом.)
Всем счастливых выходных!!!
Кто нить хочет знать график моих выходных?
Жалко!!
На днях ходили в кино. На обратном пути на остановке увидела собачку - черный кобелек, порода такса. Этот милый малыш сидел на земле весь сырой, холодный и дрожал!!!! Он потерялся! Он был совсем один почти на окраине города! А люди ходили мимо и не обращали на него никакого внимания. Я села с ним рядом и долго гладила его...
Мы пропустили несколько своих маршруток, но я не могла от него уйти. Он очень хотел домой, а где то очень хотели, чтоб он нашелся (я надеюсь на это)! Мы могли забрать его ссобой, но это означало, что мы увезли бы его на другой конец Ярославля, тем самым не оставив ему надежды, что он найдет своих хозяев. Решив, что так будет лучше, мы сели в такси и уехали...
Всю дорогу я плакала... Нет, я не плакса! Просто я очень чувствительная, особенно когда дело касается маленьких беззащитных собачек. Я представила, как моя любимая Чарочка сидит на остановке одна, а мы ищем ее, переживаем! Это ужасно!
Уже прошло дня 3-4, а я так и не перестала думать о нем. Меня мучает совесть, я думаю, что мы не правильно сделали, что не помогли ему! С другой стороны я понимаю, что забрав его, мы могли сделать только хуже...
Надеюсь он нашелся и с ним все хорошо!!!! Жалко что я этого не узнаю!!!
Мы пропустили несколько своих маршруток, но я не могла от него уйти. Он очень хотел домой, а где то очень хотели, чтоб он нашелся (я надеюсь на это)! Мы могли забрать его ссобой, но это означало, что мы увезли бы его на другой конец Ярославля, тем самым не оставив ему надежды, что он найдет своих хозяев. Решив, что так будет лучше, мы сели в такси и уехали...
Всю дорогу я плакала... Нет, я не плакса! Просто я очень чувствительная, особенно когда дело касается маленьких беззащитных собачек. Я представила, как моя любимая Чарочка сидит на остановке одна, а мы ищем ее, переживаем! Это ужасно!
Уже прошло дня 3-4, а я так и не перестала думать о нем. Меня мучает совесть, я думаю, что мы не правильно сделали, что не помогли ему! С другой стороны я понимаю, что забрав его, мы могли сделать только хуже...
Надеюсь он нашелся и с ним все хорошо!!!! Жалко что я этого не узнаю!!!
Подписаться на:
Сообщения (Atom)